Не многие делайтесь учителями, зная,

               что мы подвергнемся большему осуждению.

                 Апостол Иаков (Иак. 3:1)

        …Знал бы Тинь… Знал бы я… А впрочем, если знать все наперёд – зачем тогда вообще БЫТЬ?!

         Короче. Когда осенью 85-го после Академии вернулся в Читу, оказалось, что по линии «кулаков» возвращаться уже было практически не к кому! «Старую гвардию», более-менее знавшую Традицию, включая и деда Колю Ли, – словно мор выкосил… Всех «прибрал» Нефритовый Император.

         Александр Николаевич, как объяснила заспанная хозяйка квартиры, соседствовавшей с «двухкомнатным спортзалом», – «Дак съехал. С женой вместе. В область куда-то – к родне еёшной…»

       По причине контузии – герою плохо давался русский. Так, во всяком случае, объясняла его тогдашняя жена по имени Тху. Обаятельная, жизнерадостная женщина, а еще – прекрасный переводчик, она была прямо-таки золотым мостиком в нашем общении.

       Вот тебе и «тонкости нейгун»!

       Вся надежда оставалась на деда Ваню Хаогаси. Самого, пожалуй, авторитетного человека из остатков круга семьи Ли. Глубочайших знаний специалист по китайской кухне, он, как и все его «недеревянные» сверстники, что называется, наверх не высовывался. До пенсии работал, а после подрабатывал в замызганной пирожковой на все том же – центральном – рынке.

       Информацией по части «чифаловки» (питания) благодаря ему – был в буквальном смысле сыт по горло. В других интересующих меня «информационных порталах» старый повар никогда и никак прежде не обозначался. Велики были опасения, что «не обозначится» и на этот раз. Но! – может, сверху кто шепнул, может, физиономия «москвича» уж очень явно выражала отчаяние – собеседник не устоял. В деталях вспомнил, как и когда занимался «в сидячих положениях»… его родной дедушка. Пообещал подсказывать впредь – если будет что-то неясно:

– Не то башку-то – в момент снесёт…

       …Между тем, совсем было приувядшая «китайская тусовка» в Чите начала расцветать. Наступали «ретро-времена», в чем-то схожие с теми, что царили здесь «до КВЖД». Тогда – как бы не было границы и был ленинский НЭП. С середины 80-х приграничные отношения с соседями стали налаживаться. А в ноябре 1986-го… вдруг откуда ни возьмись… «возник» горбачевский закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», через колено переломавший без малого семьдесят лет «успешного коммунистического созидания». Хруст от такого перелома громким эхом прокатился, понятно, не только по территории так и не выстроенного «светлого завтра». Столица Забайкалья снова «заприрастала» оборотистым народом «оттуда». Понятно, что первым делом он шел на поклон к соответствующим аборигенам. Информацией от последних наполнялся и мой «кругозор». Они же знакомили с самыми интересными из «оборотистых».

       Самым-самым оказался Юрий Иванович Ван Чен. Первое, что поразило, – его русский. С акцентом не китайским, а украинским! Иванычевым «шо» и «гэ» (в словах типа «где») мог позавидовать даже я, выросший на юге тогда еще братской республики. Оказалось, он родился в Днепропетровской области еще в тридцатых, в семье осевшего там «китайского пулеметчика» – борца с батькой Махно. До 16 лет был «убежденным украинцем». После – все-таки решил съездить погостить на родину предков. И – на годы завис там из-за «культурной революции». Однако судьбе не покорился – с первой же оттепелью снова оказался там, где сытнее. С женой, понятно, китаянкой и двумя детьми. От своего папы, реального бандита-хунхуза, «земляк» унаследовал любовь к боевым искусствам (на чем мы, собственно и сошлись) . А еще – невероятный нюх на поживу и железную хватку в достижении «унюханной» цели. Легализовавшись в Чите в качестве токаря на местном машзаводе (теперь на его месте развалины и торговый центр), новый 1987-й он встретил уже передовиком-кооператором. Поначалу всей семьей лепили и сбывали через общепит китайские пельмени «тяоцзы».

       Уже явно непролетарские доходы, а еще уверенный русский и почти юный в сравнении с другими его носителями в Чите возраст быстро сделали Ван Чена центром притяжения приезжающих китайцев.

       Одним из них, к явной гордости Юрия Ивановича и моей радости – оказался Лю-младший.

       …То ли журналист, то ли коммерсант – в общем, какой-то не совсем серьезный в социальном плане человек, в плане биографии он оказался настоящей сенсацией. Младшим сыном известного тогда всему Китаю одного из столетних патриархов возрождавшегося в стране ушу.

       Авантюрно-непоседливый сын (в Чите он, увы, тоже, «гостил» недолго) в знаниях отца не видел практической выгоды, потому и не перенимал их должным образом. Тем не менее, он, что называется, – дело знал. Во всяком случае, именно встреча с Лю-младшим, его глубокие пояснения (естественно, в переводе Юрия Ивановича), практический показ помогли раскрыть суть «внутренних стилей» ушу. Понять, как их методы стыкуются с тем, что в кругу семьи Ли называли «вторым гунфу» или «путем мягкой силы». Появился ключик к двери, которая чуть было не захлопнулась из-за учебы в Москве. В память об очень и очень полезном знакомстве остались два фото в архиве. Одно (фото 1) – стилизованная под открытку фотокопия обложки китайского журнала. От Лю-младшего, с его же «именной» печатью на обороте (фото 2). Второе (фото 3) – сделано лично мной. Сделано позже. Переснял фото Лю-старшего из… не помню уже какой конкретно «буржуйской» книги по кунфу. Помню только, что в ней его называли «Отцом Меча Дракона».

       Уравновесим экзотику прозой. Уже совсем скоро Ван Чен (реально очень конкретный, деловой человек) вывел на «внутренний стиль». Причем! – в строгом соответствии с рекомендациями Лю-младшего. Так моим первым наставником в Янши Тайцзи Цюань стал его родственник по линии жены – Ван Чжанго.

            Тот, назвавшийся Ваней, очень кстати приехал из Харбина, помогать Юрию Ивановичу в расширении «пельменного бизнеса». Харбинцы хорошо знали «Ванину» мать – признанного в городе мастера Тайцзи Цюань Семьи Ян. Судя по занятиям с Ван Чжанго, он был явно более прилежным сыном, чем Лю-младший.